— И что?

— Я убил эту сволочь, — ухмыльнулся он и поплелся обратно в сторону лагеря.

* * *

Они сняли с себя рации и защитные жилеты, заперли оружие в сейфы и переоделись в штатское. Андерберг зарезервировал конференц-зал для проведения обязательного дебрифинга, и теперь все нетерпеливо ожидали этой процедуры.

Не меньше часа понадобится, чтобы обсудить все случившееся, а потом пройдет еще час, прежде чем можно будет поехать домой.

Хотя лично она, хоть и устала не меньше остальных, совершенно не торопилась домой.

— Ждем Рунеберга, — произнес Андерберг, заметивший нетерпение группы. — Кстати, вот и он.

Рунеберг вошел в зал.

— Небольшие изменения, — кратко проговорил он. — Нурмен, ты проведешь свой дебрифинг в одиночестве, когда остальные закончат. Пока можешь написать отчет.

Она вздрогнула и открыла рот, чтобы возразить. Так никогда раньше не делалось, и ей вовсе не хотелось, чтобы ее выдворили за дверь на глазах у подчиненных.

Однако прежде, чем она успела что-либо произнести, Рунеберг отрезал:

— Вперед, Нурмен! Чем быстрее мы закончим, тем скорее попадем домой.

Несколько секунд спустя дверь конференц-зала закрылась за ней.

* * *

Наконец-то!

Он лежал на подушках в павильоне, где предлагали шишу, и блаженно делал глубокие затяжки. Кальян, стоявший перед ним, негромко побулькивал, в то время как влажный прохладный дым обволакивал горло, клубился в дыхательных путях, опускался в легкие.

Sweet![42]

Кто-то из французов — Эйч Пи точно не помнил, кто именно, — принес эту смесь. Немного травки на дне, потом выверенная доля табака сверху, под фольгой с древесными углями. Кто бы ни был этот парень, свое дело он знал — эффект был идеально сбалансирован!

Compliments to the chef![43]

Теперь он чувствовал себя куда спокойнее, заметно расслабился.

Скосив глаза на свою туристическую футболку, Эйч Пи вдруг рассмеялся. Просто ужас, до чего она идиотская и до чего же глупо выглядел, должно быть, он сам в ней, да еще и с полотенцем на голове.

Он расхохотался, и его веселость передалась остальным посетителям павильона.

— Эй, Томас! Что тебя так развеселило?

— Ничего особенного, парень, ничего особенного, — хихикал он, не в силах остановиться. — Просто вся эта долбаная страна… Здесь все сплошная показуха, понимаешь?

Он снова затянулся из кальяна, задержал дым в легких на пару секунд и откинулся на подушки.

— Мы поняли, Томми, — пробормотал второй француз. — Все искусственное, не по-настоящему, d’accord?[44]

Он добавил что-то по-французски, и все начали посмеиваться.

— Вот именно, — пробормотал Эйч Пи, глядя в потолок, в то время как агент 007 Дрёма наконец-то появился, расслабил мышцы вокруг его век и мягко опустил шторы. — Все не по-настоящему. Это просто…

— Игра?

Он открыл глаза. Последнее слово прошептал кто-то справа от него, где-то ближе к выходу из павильона, однако в слабом свете его затуманенный взор различал лишь темные силуэты.

— Ч-что? Кто это сказал?

Ответа не последовало, лишь новые смешки. Неужели он ослышался, неужели его больное воображение снова выпустило на сцену свой хор мальчиков?

Мигая, Эйч Пи пытался вглядеться в полумрак, однако туман в голове не желал рассеиваться. Похоже, курительная смесь все же оказалась чуть-чуть крепковата…

— Ты когда-нибудь совершал настоящий поступок, Томас?

На этот раз вопрос задал француз, сидевший рядом с ним.

— Что ты имеешь в виду? — заплетающимся языком проговорил Эйч Пи и почесал шею.

— Тебе доводилось совершить что-нибудь такое, от чего душа и тело просыпались и начинали действовать на повышенных оборотах? Словно весь мир замер, следя за тобой?

Снова смешки, он и сам засмеялся, хотя не понимал до конца почему.

Постепенно у него возникало ощущение, что французы смеются над ним, что они подтрунивают над ним, но его обкуренный мозг не мог разобраться, как и зачем.

— Знал бы ты, парень… — пробормотал он и обнаружил, что произнес эту фразу по-шведски.

Тогда он повторил ее по-английски. Знали бы эти парни, с кем они делят кальян… Живая легенда — вот кто он такой!

Тонкие белые жалюзи на окнах павильона покачивались взад-вперед от прохладного ночного ветерка.

Вперед…

…назад

Туда…

…сюда.

— Так что же ты совершил, Томас? Валяй, рассказывай!

Этот вопрос задала одна из девушек, возможно, та красотка, с которой он танцевал.

Он медленно покачал головой, не сразу сообразив, что в сгущающемся мраке никто из собеседников не видит его движения.

— Нет, об этом я никогда не рассказываю. Придерживаюсь правила…

— …номер один!

На этот раз ему не показалось — Эйч Пи был совершенно уверен, что слышал шепот откуда-то справа, и он рывком сел. Мир вокруг него покачивался, и ему никак не удавалось сфокусировать взгляд.

— Что с тобой, Томми, дружище, тебе нехорошо?

Этот голос показался ему знакомым — похоже, это Венсан. Однако какого черта он приперся сюда? Почему он не у машин и не тренируется в искусстве парковки в «кармане» вместе с Анной Аргос?

Француз плюхнулся на подушки рядом с ним и обнял его одной рукой.

— Послушай, дружище, сделай еще одну затяжечку, и все пройдет.

С этими словами он протянул мундштук кальяна Эйч Пи, который после секундного колебания принял его.

Бульканье в кальяне подействовало на него успокоительно, и он медленно выпустил дым через нос.

До него донесся голос Венсана, говоривший что-то, и смешки остальных; но, когда руки француза осторожно опустили его на подушки, Эйч Пи уже крепко спал.

* * *

Тень стремительно приближалась, и Ребекка точно знала, кто это. Рука невольно потянулась к поясу, но во сне она оказалась безоружной, и ее охватила паника. Затем из клубов пыли возник мужчина. Рука его была вытянута вперед, а блестящий револьвер нацелен прямо на Ребекку. Оружие казалось во сне еще больше — дуло как глубокий черный колодец.

Зажмурившись и напрягшись, она приготовилась услышать выстрел.